 «Жизнь прекрасна! И с этим не поспоришь», – Александр Яковлев уверен в этом наверняка. При этом в последнее время его больше не прельщают ночные клубы и всевозможные тусовки. По собственному признанию он стал «виртуальным парнем», с удовольствием «путешествующим» по Интернету. А в его лексиконе появилось режущее своей непривычностью слово «пенсия». «Пенсионер» Яковлев видит свое прекрасное будущее таким: «Я буду работать киоскером в «Рос¬печати», потому что там всегда много всевозможных журналов, а я так люблю их чи¬тать. Красота!». Поди – пойми, серь¬езно говорит или шутит. Но понять всетаки хочется. Значит, попытаемся это сделать… |
Style Жизни александр.mgn.ru Александр Яковлев – «наше все». Не уверена, что в городе отыщутся столь прелестные в своем неведении дамы и господа, для которых ФИО нашего героя вызовет реакцию из разряда: «А кто это?». Кто это – знают все. Яковлев всегда на виду – профессия шоумена обязывает. Яковлев – возмутитель городского спокойствия, «фонтанирующий» новыми идеями – должность начальника бюро маркетинга Аквапарка «Водопад чудес» велит. С ним уютно беседовать (именно так – «уютно»). Он не напускает на себя загадочности, таинственности и «тумана». Но вообще-то он шкатулочка с секретом. ОТКРОВЕНИЕ ПЕРВОЕ – Александр, журнальное интервью с тобой будет опубликовано под рубрикой «Персона». Ты ощущаешь себя персоной? – Если тебе не сложно, напомни, пожалуйста, что конкретно по Далю означает это слово… – Нет, ты не по Далю, а сам по себе ответь. – Персона, в моем понимании, это «человек во фраке». Очень значимая фигура. – Ну, ты значимый человек? – В определенные моменты… Нет… Не знаю (смеется). – Может быть, Саша, уже пора начать ощущать свою значимость? – Да боже упаси! Мне вот многие говорят: «Тебе пора взрослеть». Может быть, ведь в августе мне исполнится 39 лет. Но мне по-прежнему хочется быть «ребенком», носить молодежные майки, футболки, всевозможную яркую одежду. Я себя только таким воспринимаю. Это не означает, что я по жизни такой инфантильный товарищ, просто пафос и снобизм мне абсолютно не присущи. – Работая в Аквапарке, ты разве не поставлен в строгие рамки, не позволяющие тебе оставаться самим собой? – Нет. С самого начала мне дали возможность быть свободным. А с чем эта свобода ассоциируется? С большими праздниками, с Кубками Аквапарка, разыгрывающимися среди молодежи, с первыми пенными дискотеками снаружи и внутри. Со всевозможными шоу, убеждающими в том, что Аквапарк «жив и прекрасно себя чувствует». – «Им овладело беспокойство, охота к перемене мест». Это не про тебя? – (смеется). В Аквапарке я четвертый год, а вот поваром в тресте «Магнитострой» проработал гораздо дольше. Я же закончил «фазанку» и техникум советской торговли. Я повар пятого разряда. – Вот это новость! И дома сам готовишь? – Раньше готовил по праздникам, а сейчас – пас, поскольку последнее время сижу на различных диетах и стараюсь избежать соблазнов. – И каким было твое фирменное блюдо? – Итальянский салат с макаронами и овощами. Сейчас готовлю только в том случае, если «зацепит» какой-нибудь рецепт, услышанный по телевизору. Вот недавно порадовал девчонок с работы: приготовил филе минтая, покрытое слоем лука, сыра и моркови с фирменной приправой. Все это запекается в духовке и получается просто фантастика! – Ты произнес магическое слово «диета». Какая, на твой взгляд, является самой действенной? – Рот на замок и не есть. Либо, как делают московские звезды: платить 500 евро в день персональному диетологу, который будет отслеживать каждый твой шаг. Вон Роман Трахтенберг скинул за два месяца 36 кг благодаря неустанному контролю извне. – Тебя так волнует эта тема? – На самом деле каждый полный человек хочет похудеть, потому что стройные люди – более успешны, на мой взгляд. Ведь у нас на Руси – «встречают по одежке...» – Кто бы говорил… Однако то, что ты ставишь знак равенства между стройностью и успешностью, меня, как обладательницу отнюдь не модельных стандартов, весьма расстраивает. – Я читал, что в некоторых фирмах даже не принимают на работу полных людей, на том основании, что такой человек не может быть здоровым. Я иногда думаю: «Господи, хоть бы недельку походить стройным, почувствовать, что это такое. Пофорсить». – Ты «зациклен» на похудании? – Нет. Даже, когда я весил 164 кг пошел на процедуру суперпохудения ради прикола. Потому что это ведь шоу-бизнес…Захотелось в очередной раз кого-то удивить. Мы же привыкли всегда кого-то удивлять. И я начал сбрасывать по полтора килограмма в день, вошел в раж. К чему это привело, ты знаешь… Во всем нужно знать меру. Сейчас я раздельно питаюсь, плаваю в бассейне, занимаюсь на тренажерах. Правда, совсем без сладкого не могу, поэтому съедаю в день одну шоколадку (но только 70%). Это мой своеобразный бонус, единственная уступка, которую я себе позволяю. Такую установку дали мне немецкие доктора. ОТКРОВЕНИЕ ВТОРОЕ – Александр, твоя болезнь – это табуированная тема? – Нет. – Тогда скажи: когда ты мысленно возвращаешься в то страшное время, о чем ты думаешь? Ведь наверняка у тебя произошла существенная переоценка ценностей… – До болезни вокруг меня было огромное количество народу. Сейчас ничего подобного не наблюдается. – Ты сам так решил или они «отсеялись» в трудную минуту? – По-разному. Некоторые не верили в мое выздоровление. Иные даже радовались и признавались: «Слава богу, теперь его место освободится». Я увидел, кто – где на самом деле. По большому счету никого не виню. Я помню, как умолял маму никого не пускать ко мне. Потому что осознавал: гости уйдут в большую жизнь, а я останусь. Останусь в таком состоянии, когда невозможно ни ходить, ни сидеть, ни двигать рукой. Но самые близкие, конечно, находились со мной всегда. – Было страшно? – Очень. Парадокс в том, что наши врачи не умеют вселять в пациентов уверенность. Они заходят в палату с такими глазами, что сразу понимаешь: ты – умираешь. Они не говорят, что «все будет хорошо», а в безвыходной ситуации даже безнадежные больные хотят услышать слова ободрения. Даже, если это не так. В Германии, когда я еле-еле приполз в кабинет к доктору, он тут же «встрепенулся» и первая фраза, услышанная мной, была такая: «Все нормально!» Говорю, как на духу: если бы не Германия, для меня бы все закончилось. Когда я первый раз прилетел в клинику, то принимал 18 лекарственных препаратов, через каждые полчаса. На консилиуме тамошние врачи «пошутили»: «Если вы осилили такое количество лекарств, теперь точно будете жить» (смеется). Сейчас я пью только два препарата. И до сих пор удивляюсь: почему люди берутся лечить то, в чем они абсолютно не смыслят? – Мама, наверно, все время молилась за тебя? – Я помню свою первую реанимацию, когда меня везли в Челябинск. Я же умер в Южноуральске. «Скорая» остановилась, мне начали делать искусственное дыхание, я «летел» вверх, но меня удалось вернуть, и с сиреной мы помчались до областного центра. Чтобы успеть довезти. Это мне уже мама потом рассказывала. И вот первый день, после того, как я пришел в себя. Но состояние было – хуже не придумаешь. И тут заходит доктор и с порога: «Ну, и что ты ноешь? Подумаешь, руки не двигаются. Люди вон без ног, без зрения живут. Ну, не «работают» руки, научишься ртом ручку держать. Привыкай. Это теперь на всю жизнь». Это был полный аут для меня. В эту ночь я решил поговорить с мамой. Она все время плакала. А я стал просить у нее прощения, потому что понял – это все. Это был единственный момент в моей жизни, когда я сказал маме все, что хотел: «Вдруг я сегодня умру, и ты так и не узнаешь, как сильно я люблю тебя. И что ты у меня самая красивая». До этого я маму свою «строил», если честно. А сейчас стал более снисходительным к людям. Обожаю баловать маму, а бабушку люблю просто до потери пульса. – Ты сильно изменился внутренне? – Говорят, что я теперь не такой веселый, как прежде. Все отмечают этот факт. Я не хочу больше быть «душой компании». Мне нравится тихо посидеть, послушать других, подумать. Я ведь в последнее время вообще перестал выходить «в свет». Никакие тусовки, никакие клубы мне вообще не нужны. И еще, знаешь… Прежде, бывало, мог крепкое словцо на эмоциях сказать. Теперь полностью убрал нецензурные выражения из своего лексикона. – Конечно, вся та «пена», которая собиралась вокруг известного человека, в трудную минуту исчезла. Зато сколько людей восприняли твою боль близко к сердцу и откликнулись на нее… – Еще раз хочу сказать спасибо всем незнакомым людям, которые стояли в очередях и сдавали для меня кровь, собирали деньги на лекарства. Огромная благодарность Виктору Филипповичу Рашникову, благодаря которому я смог первый раз поехать на лечение в Германию. Спасибо хоккейному клубу «Металлург» – за жизненно важные препараты. Видишь, крестик у меня на груди? Его привез мне Женя Гончаров из Троицко-Печерской лавры. И иконка святого Александра, которую он оставил для меня в больнице, тоже со мной. Женя тогда проехал по трем монастырям и в каждом заказывал молебен за мое выздоровление. Такие вещи не забываются. Парадокс, но в то время появились мои старые друзья, с которыми я общался очень редко. Все они протянули мне руку помощи. Особое спасибо Наташе Чечиной. ОТКРОВЕНИЕ ТРЕТЬЕ – На тусовки ты теперь не ходишь, но страсть «из прошлой жизни» к путешествиям хотя бы осталась? – Осталась, но мне теперь противопоказано солнце. В связи с этим мои интересы сместились в сторону Европы – это сказка. Сейчас я просто влюблен в Германию, там так классно. Есть что посмотреть, есть куда пойти. В последний мой визит друзья из Регенсбурга – это бывшая столица Баварии – организовали мне культурно-массовую программу. Повели на «Реквием» Моцарта. Тяжелая вещь. И на его музыку был поставлен балет. Увиденное меня впечатлило, хотя я ничего не понимаю в балете. Но самое главное – я не услышал топота пуантов на сцене, столь характерного для наших танцоров (смеется). Впрочем, может, мне просто прежде не везло? – Так, может, стоит остаться в Германии? – Только в том случае, если ты на пенсии. Иначе будет пресновато. Это не наш стиль жизни, во-первых. Во-вторых: а где работать-то (смеется)? – Кстати, о работе: в 39 лет – можно, в 45 лет – условно можно, но в 55 лет, наверно, будет трудно вести не то, что пенную вечеринку, но даже День строителя… – Это точно уже буду не я, и не Петрович (смеется). – А двум самым крутым ведущим города не тесно в Магнитогорске? Неужели не конкурируете? И тут у Александра Яковлева зазвонил телефон: «Смотри, кто звонит»,– показал он мне. Любопытство не порок, а на экране между тем высветилась фамилия Олега Садкеева. – Вот и ответ на твой вопрос. – В профессиональном плане, какой предел ты для себя установил? И в чем ты видишь свое будущее? – Определенный предел наступил. Свадьбы, юбилеи я уже не веду. Отказываюсь. А День строителя меня «заводит» самого: когда я выхожу и вижу многотысячную толпу зрителей, в этот момент происходит колоссальный взаимообмен энергией. Что касается будущего, то знаешь такую поговорку: «Хочешь насмешить Бога, расскажи ему о своих планах». Задумка, конечно, есть. Связанная с ресторанным бизнесом – я же повар, как ни крути, но для ее воплощения нужны деньги. Да, я научился себя ценить, но просить не в моих правилах. – Назови «опорные» для тебя вещи. – Номер один. Я смотрю новости, причем, все. Без этого не могу. Если говорить о месте в городе, то это, без сомнения, горбатая площадь – «Сковородка» и расположенный на ней ларек «Роспечати». Я вот подумал: уйду на пенсию – буду работать киоскером в «Роспечати», потому что там много всевозможных журналов, а я так люблю их читать (смеется). Причем, не обязательно гламур, скорее, это журналы из разряда: «О жизни замечательных людей». Еще я стал все чаще «путешествовать» в Интернете. – Интернет – это хобби? – (смеется) Да, я стал «виртуальным» парнем. Может быть, это отчасти связано с тем, что я стал «домашним», но отнюдь не затворником! – То-то я вижу у тебя на лице нездоровую бледность, свойственную всем «Интернет-зависимым». – Да я же не на сайтах знакомств «зависаю», а в поисковике. Расширяю свой кругозор. Вот ты говоришь: «Персона». Я же сейчас приду и буду смотреть в Интернете: точно ли я персона или, может быть, всего лишь персонаж (смеется). – Саша, ты – личность, это даже не обсуждается. А у тебя есть фраза, которая наиболее точно отражает твое отношение к жизни? – «Жизнь прекрасна! И с этим не поспоришь». – Вот и не будем. текст: Наталья Романюк |