Журнал Living Стиль Успешных

А какое ваше представление о демократии, Павел Владимирович?
Аналогии с какими-то общественно-политическими строями, разными историческими промежутками и географическими пространствами, в данном случае,  вряд ли уместны, поскольку  все параллели достаточно условны. Мне кажется, сейчас мы много говорим и гораздо меньше делаем того, что касается борьбы с коррупцией. Опять-таки мне кажется, что полноценная демократия без нормальных СМИ – невозможна. СМИ – это часть прозрачности общества. А демократия без прозрачности публичной власти невозможна. И в этом смысле мы до сих пор весьма ущербны. Потому что, как принимаются решения, кто принимает решения, исходя из каких интересов – знаем немного, будь то городские власти, власти субъектов федерации или федеральная власть.

По поводу тех или иных решений, которые принимаются нашей городской администрацией, можно рассказывать долго. Но я хотела бы спросить про другое: что вы думаете о взаимоотношениях между депутатским корпусом Магнитки и мэром. Вернее, полным отсутствием оных в последнее время…
Я в курсе этой проблемы. Кроме того, после каждого моего отъезда из Магнитогорска, мама складывает для меня в стопочку местные газеты. И, когда я приезжаю снова, ночью прочитываю всю городскую прессу, скопившуюся за это время (смеется). Конечно, дурацкая ситуация, которую обязательно надо решать. Я думаю, если мэр решит выдвигаться  на новый срок, будет только хуже. Несмотря на то, что человек  он достаточно энергичный и опытный, работу ему все-таки нужно поменять. Такова моя точка зрения. Что касается сложностей во взаимоотношениях между главой города и депутатами, то я считаю, все дело в амбициях. Что значит, обиделся на депутатов? Что значит, не пришел на собрание? Детский сад какой-то… Общее дело надо делать, а не конфликтовать.

Вы упомянули про «нормальность СМИ». Осенью пройдут уже вторые слушания, касающиеся ограждения детей от негативного воздействия информации. Этот законопроект – инициатива Российской Общественной палаты, и понятно, что коснется он в первую очередь СМИ и Интернета, хотя, как мне кажется, зачастую негативное воздействие на детей оказывают и друзья, и школа, и общество, словом, окружающая среда… В этой связи два вопроса. Как вы относитесь к данному законопроекту? И не кажется ли вам, что взрослые, не меньше детей, нуждаются в ограничении от негативной информации? В журналистской работе, например, её очень много.
Если ты находишься «в профессии» – я имею в виду и свою профессию тоже, будь добр «ешь» все, что с ней связано: и негатив и позитив.

И у вас при этом не возникает внутреннего отторжения?
Конечно, возникает. Порой даже хочется кому-то морду набить (смеется), все нормально, как у обычного человека… А что касается озвученного вами законопроекта, то мне кажется, что  детей от негативного воздействия информации может уберечь исключительно семья. И больше никто. Единственное, что в СМИ точно не должно быть пропаганды насилия и порнографии.

Представитель Общественной палаты привел такой факт: по последним данным, самоубийства среди детей в несколько раз превышают количество среди взрослых. Число тяжких преступлений, совершенных детьми за последний год, гораздо больше, чем среди совершеннолетних.
И что? Телевидение, СМИ в этом виноваты? По-моему, это абсолютно не связанные между собой вещи… Еще раз повторю: все зависит  от семьи.

Cудите по собственному опыту?
Любимое выражение моей жены в нашей частной жизни: «Кто тебе скажет, если не я?» (смеется). Если вокруг происходит что-то неправильное, супруга просит: «Напиши на эту тему закон». Я ей отвечаю, что дело не в законе, а в применении законов. Кстати, первые книги, написанные мной еще в Екатеринбурге, жена читала…

А сколько их сейчас?
Больше ста. И потом признавалась, что большего ужаса в своей жизни не испытывала. И я её понимаю. Потому что как вообще нормальный человек может читать юридическую литературу? (смеется). В итоге, где-то после 20-ой книги она окончательно «сдалась» и перестала знакомиться с моими трудами.

Не в обиду будет сказано, та же Донцова – все-таки понятнее и душевнее…
Я думаю, что если бы жена решила начать писать книги, у нее получилось бы достойно, потому что язык и чувство стиля у нее хорошие.

А дети у вас чем занимаются?
Старший ребенок в этом году закончил Юридическую Академию им. Олега Емельяновича Кутафина. Этот человек (к сожалению, он умер) был моим очень хорошим товарищем. Сейчас сын одновременно поступил в аспирантуру при той же Юридической Академии и в Российскую школу частного права при Президенте России, в которую принимают юристов с высшим специальным образованием. В этой школе я работаю ректором уже 10 лет. Так что хоть увольняйся (смеется). Дочь учится в двух вузах – сейчас это можно. В одном институте познает экономику и туризм, в другой академии – изучает астрологию.

Очень необычно. Ей интересна астрология?
Ей – да, мне не очень (смеется). Пусть учится, жалко, что ли? Была у нас такая история… Маша поначалу тоже поступила в юридический, а потом забрала документы. Я спросил дочь: «Зачем ты вообще пошла на юриста? Разве я на тебя давил? Я тебе хоть одно слово сказал?» А дочь в ответ: «Ну, всем же и так было понятно – ты хочешь, чтобы я пошла по твоим стопам». «Пойти по стопам» не получилось и, слава Богу. А в Академию астрологии, кстати, был довольно приличный конкурс. Мы с женой, признаюсь, были слегка шокированы поступком дочери, но это ее выбор.

Вы будете детям пару подбирать из соответствующего круга? Чтобы и статус был, и деньги, и положение у будущего избранника имелись.
Боже упаси, однозначно нет…

Да ладно…
Да не буду, говорю вам. Пусть сами решают и делают свой выбор. Все эти браки по «подбору интересов» очень быстро распадаются.

Дети живут с вами?
Можно сказать, что да. Маше еще 19, а Мише 21 год. Скажу откровенно: такого либерального папу, как я, надо еще поискать. Чтобы я когда-то подзатыльник сыну дал – это вообще невероятно. У нас с женой до сих пор хорошие и очень доверительные отношения с детьми. Помимо учебы Маша работает в журнале, связанном с «аниме». Знаете, есть такое модное течение? Она пишет рецензии на разные фильмы. Про «аниме» мне сложно что-либо говорить, хотя мой любимый режиссер Квентин Тарантино, а он, как известно, стал одним из первых использовать анимацию в своих картинах.

Так вот какие «бесы» скрываются под вашей внешней невозмутимостью. Тарантино любите. Я – тоже. Предлагаю слоган для всех его картин: «Не можешь позволить себе «лишнего» в проявлении своих эмоций на работе? Отрывайся, глядя на феерию Тарантино».
(смеется) Замечательно. Только не надо сопереживать, глядя его фильмы. Их надо оценивать исключительно как произведения искусства.

Мне всегда интересно, как работают мозги у таких людей? Какие процессы должны происходить в голове, чтобы придумать такое?
При этом он нормальный человек, не наркоман, хороший семьянин, примерный отец. Тарантино начинал в 17 лет с работы в видеопрокате. И смотрел все фильмы, имеющиеся там в наличии. Потом сам написал сценарий и разослал его персонам, обладающим весом в кино. В ответ приходили «резолюции» типа – «крейзи мэн». А затем он раздал сценарий своим товарищам, и услышал от них – да это круто! И они сняли просто потрясающий фильм – «Бешеные псы». Первый фильм Тарантино.

Это называется бунтующим подсознанием, – как говорит знакомая психолог. А из наших режиссеров вам кто-то нравится?
У нас, если честно, по части фильмов и музыки как-то тяжело все идет. Не знаю, почему такая разница с мировыми образцами.

Коллега, узнав о предстоящей беседе с вами для журнала «Стиль успешных», произнесла с легкой иронией: «А-а-а-а, будешь интересоваться, какой марки галстук или костюм он носит». Типа, для «глянца» только такие вопросы имеют первостепенное значение, тем более, сейчас, когда в мире «правят бал» метросексуалы. Но, с другой стороны, еще Пушкин писал: «быть можно дельным человеком, и думать о красе ногтей». Ваша марка костюма мне совершенно не интересна, а вот услышать комментарий на эту тему хотелось бы…
В последнее время я все чаще замечаю, что внешний лоск, как правило, прикрывает в мужчинах внутреннюю пустоту. Я знаю многих из этого числа. И, когда вижу излишнюю озабоченность мужчины по поводу того, как он выглядит, чаще всего думаю, что в нем что-то не так, имеется какая-то внутренняя ущербность. Я вам так скажу: Как правило, подонки во власти очень хорошо одеваются (смеется). Я считаю, что ухаживать за собой надо, но чтобы это стало фобией, «бзиком» для мужчины – это несерьезно.

В последнее время я все чаще замечаю, что внешний лоск, как правило, прикрывает в мужчинах внутреннюю пустоту. Я знаю многих из этого числа. И, когда вижу излишнюю озабоченность мужчины по поводу того, как он выглядит, чаще всего думаю, что в нем что-то не так, имеется какая-то внутренняя ущербность. Я вам так скажу: Как правило, подонки во власти очень хорошо одеваются (смеется). Я считаю, что ухаживать за собой надо, но чтобы это стало фобией, «бзиком» для мужчины – это несерьезно.

Мне вот очень нравится, как выглядит наш премьер-министр Владимир Владимирович. Кстати, как вы думаете, почему Дмитрий Медведев говорит в такой же манере, что и Владимир Путин? Может, у них один – главный – пиарщик на двоих?
Они по-разному говорят. И я совершенно точно знаю, что в пиар-команде у них работают разные люди. И с Путиным, и с Медведевым я знаком, и вроде бы даже неплохо. Более того, Дмитрий Анатольевич знает меня чуть-чуть больше, чем я его, потому что в свое время, когда я уже был министром юстиции и меня принимали в профессора Ленинградского университета, я приезжал в этот вуз, в котором на тот момент Медведев был аспирантом. А с Владимиром Владимировичем я познакомился, когда он был еще начальником контрольно-ревизионного управления. И хочу сказать, что и по ментальности, и по голосу, и по манерам, они совершенно не похожи друг на друга. И знаете, мне это нравится. Это здорово! У них и мышление разное, хотя оба юристы, между прочим. Но один занимался уголовным правом, а другой – гражданским. А это принципиальная разница.

Павел Владимирович, вы как человек высокого роста верите в «комплекс Наполеона», согласно которому мужчине маленького роста приходится прилагать гораздо больше усилий для собственного самоутверждения?
Первого сентября мы были в 8-й школе, и там прозвучало, что я собираю «Наполеонов». А до этого кто-то говорил, что я коллекционирую сов (смеется). Посмотрел дома, посчитал и обнаружил, что у меня действительно более трех десятков сов. Сейчас вот подумал: а сколько же у меня дома «Наполеонов»? По всему выходит, что много. И магнитогорский «Наполеон» у меня тоже есть, на столе стоит… Вот вам представитель маленького роста – Бонапарт. Великий человек, который перевернул весь мир. Смог и Конституцию сделать, и Гражданский кодекс первым написал. Я читал архивы: когда готовился первый в мире Гражданский кодекс, Наполеон лично редактировал его. А кто первым написал закон о СМИ? Тоже он!  Когда Наполеон умирал, он произнес: «У меня было много баталий, много побед, но самое лучшее и важное, что я сделал в жизни  – написал Гражданский кодекс».

А хотелось бы услышать, что он любил Жозефину…
Это так по-женски (смеется). И по разным источникам Гражданский кодекс он всегда таскал с собой в сумке (смеется).

А у вас какие привычки, Павел Владимирович?
У меня очень большая фонотека. И я всегда работаю «под музыку».

Не отвлекает?
Наоборот. Я сажусь за стол, зная, что буду писать шесть или восемь часов, поэтому беру какой-то определенный проект, например, Альфреда Манна. Сколько он дисков написал? Двадцать пять. Они все у меня, естественно, есть. Включаю с первого и до последнего – и работаю. Обожаю Пола Маккартни, Оззи Осборна, Ричи Блэкмора. Этих исполнителей могу слушать всегда. Моцарт нравится. Кен Хэнсли. С этой точки зрения мне очень помогает творчество. Лет десять назад мне подарили очень хорошую ударную установку – «АМАТИ». Не у всех профессиональных групп такая есть. И вот у себя на даче я иногда даю домашние концерты. Собака воет, дети разбегаются, жена больше 30 минут не выдерживает (смеется). Но это же не многоквартирный дом, а дача. У меня там и аппаратура, и колонки… Я включаю и отрываюсь по полной программе, очищаюсь от всего.

А соблазны вносят смуту в вашу душу? Ведь когда человек имеет определенный социальный статус, у него появляются соблазны, о которых прежде он, возможно, даже и не думал. 
Уточните, какие именно соблазны? Их же много (смеется). На самом деле такие вещи я для себя никогда даже не рассматривал.

Павел Владимирович, у вас в Москве телохранители есть?
Когда работал министром юстиции – были. Сейчас – нет. Я и тут, в Магнитогорске, иногда один по городу хожу, не замечали?

А дрались в последний раз давно?
Давно, еще в армии. У меня была одна занятная история в Магнитогорске. Я уже учился в юридическом институте на втором курсе и приехал на каникулы в родной город. Около дома ко мне подходит мужик с пистолетом и говорит: «Давай, все, что есть». А я был такой шустрый: «Ты знаешь, сколько тебе будет «светить» за это?» «Знаю, – отвечает. – А ты что, юрист?» «Я не просто юрист… Тебя после этого ни один адвокат не возьмется защищать», – вежливо так замечаю. «Ну, тогда я пошел», – попрощался «налетчик». В общем, «отмазался» с помощью правовых знаний, или за счет понтов (смеется).

Летом вам исполнилось 45 лет. К какой юбилейной дате – к 30-ти, 35-ти или 45-летию – вас внутренне сильнее всего «перетряхнуло»?
Сначала о внешних «атрибутах». Начнем с того, что у меня никогда не было плана стать «кем-то». Не было цели стать министром, получить «генерала» или какой-то орден. Я никогда никого не «подсиживал», не переходил никому дорогу. В принципе, так сложилась моя жизнь, и все. А с точки зрения внутреннего ощущения… Признаюсь, накануне 45-летия, перед днем рождения, я впервые волновался – это же точно полжизни прожито. Но открою секрет: мы по четвергам с друзьями ходим в баню (смеется). У нас небольшой круг, максимально собирается 11-12 человек, но обычно 5-6. Мы все разного возраста. Кому «за 70», кто-то значительно моложе. Разговариваем, подкалываем друг друга, у нас нет такого понятия как субординация. И, если кому-то плохо или нужна поддержка – обязательно помогаем друг другу. Так что, если «накроет» с головой – друзья «встряхнут» как надо.

текст: Наталья Романюк
фото: Игорь Лагунов, Константин Белихов